В 1945 году 20-летний военный переводчик Авдеев стал участником поистине исторических событий. Ему довелось работать в составе группы советских переводчиков на Нюрнбергском процессе. Перевод на русский язык документа, означавшего капитуляцию Берлина, был выполнен также Владимиром Васильевичем Авдеевым — нашим земляком, который с 1968 по 1981 год возглавлял факультет иностранных языков Пензенского государственного педагогического института им. В. Г. Белинского (сейчас — Педагогический институт им. В. Г. Белинского Пензенского государственного университета).

2 мая 2020 года Министерством обороны РФ были опубликованы десятки рассекреченных исторических документов из фондов Центрального архива этого ведомства. Боевые донесения и сводки, отчеты и схемы действий войск, наградные листы, воспоминания и фотографии, касающиеся Берлинской наступательной операции, дают нам четкое представление об ожесточенном характере боев за немецкую столицу.

Среди опубликованных документов — приказ командующего обороной и последнего коменданта Берлина генерала от артиллерии Гельмута Вейдлинга, призвавшего немецкие войска прекратить сопротивление. «30 апреля 1945 года фюрер покончил жизнь самоубийством. Мы, поклявшиеся ему на верность, оставлены одни. …Недостаток в тяжелом оружии, боеприпасах и общее положение делают эту борьбу бессмысленной, удлиняют ужасные страдания гражданского населения Берлина и наших раненых. Каждый, кто падет в борьбе за Берлин, принесет напрасную жертву. По согласованию с Верховным Командованием советских войск требую немедленно прекратить борьбу», — говорится в документе.

Мало кто знает, но перевод на русский язык документа, означавшего, по сути, капитуляцию Берлина, был выполнен нашим земляком Владимиром Васильевичем Авдеевым. В те майские дни в Берлине вершилась судьба мира, и молодой 20-летний офицер, уроженец д. Чеботаевки Колышлейского района, стал тогда участником поистине исторических событий.

Владимир Васильевич рассказывал: «Я родился 30 марта 1925 года в деревне Чеботаевка Колышлейского района Саратовской области. В 1926 году родители переехали в поселок Орловка, что в двух километрах от Чеботаевки. Рано лишился родителей: отец умер в 1932 году, мать — в 1938 году. В 1932–1942 годах учился в Потловской средней школе, по окончании которой поступил в Пензенский пединститут на физико-математический факультет.

2 апреля 1943 года был призван в РККА, в течение шести месяцев проходил военную подготовку в полковой школе 11-й запасной бригады и по окончании был направлен под Ленинград, где готовились события по окончательному освобождению Ленинграда и Ленинградской области. Переброска войск была длительной и тяжелой. Несколько раз наш эшелон подвергался бомбёжкам вражеской авиации. По мере приближения к Ленинграду бомбёжки стали особенно частыми. Во время одной из бомбёжек я был легко ранен и получил ожог 2-й степени левой ноги. По прибытии в Ленинград меня доставили в госпиталь, где находился на лечении до конца января 1944 года.

В начале февраля получил своё первое боевое крещение — участвовал в составе 166-й сп (97-я сд 42-й армии) в форсировании реки Нарвы и захвате плацдарма на ее левом берегу (15 км южнее станции Итцехое в Эстонии). В течение 10 дней наши войска находились под непрерывным обстрелом немецкой артиллерии и повторяющимися налетами авиации. Для развития успеха наступления и удержания плацдарма каждые три дня наше командование вынуждено было вводить в бой свежие силы. Лишь к середине февраля бои стал утихать. Потери в живой силе были большими с обеих сторон. После боя 166-я сп остался на плацдарме для укрепления первой линии обороны. Местность была тяжелой: болота, занесенные снегом, бесконечные рвы, заполненные водой.

Вскоре меня перевели в разведвзвод. Бойцы взвода занимались разведкой обороны противника, сбором сведений о его численности, выяснением задач на ближайшее время, а для этого вели непрерывное наблюдение за противником. Основным и самым надежным способом получения сведений о противнике было взятие „языка“, для чего разведчики просачивались ночью через первую линию обороны в его тыл на 10–12 км и брали „языка“ (живого немца), от него добывались необходимых сведений. Вот здесь мне и пригодилось знание немецкого языка, которое я получил в школе.

В июле 1944 года был направлен в Москву на курсы переводчиков. В марте 1945-го после окончания курсов мне было присвоено звание офицера и переводчика 2-го разряда. В это время боевые действия шли уже на территории Германии и ее военных союзников. Наши войска готовились к последнему и решающему сражению — к штурму Берлина. Наша группа из трёх переводчиков в конце марта прибыла на 1-й Белорусский фронт. Я был направлен в ЗУА, далее в 33-ю сд, один из моих товарищей — в 8-й гв. полк, а другой — в 5-ю танковую армию».

Штурм Берлина был начат 16 апреля. С боем приходилось брать каждую улицу, каждый дом. Здание Рейхстага представляло собой мощнейший узел сопротивления. Бои внутри Рейхстага продолжались до 1 мая, отдельные же группы противника, засевшие в подвалах, капитулировали лишь 2 мая.

Владимиру Авдееву суждено было выполнить уникальную, трудную и очень ответственную миссию. Настоящим испытанием его профессиональных навыков стал знаменитый Нюрнбергский процесс (20.11.1945–01.10.1946) — суд над группой главных нацистских преступников, на котором Авдеев работал в составе группы советских переводчиков. Именно в Нюрнберге была поставлена точка в истории Второй мировой войны. Работая там, молодой уроженец Колышлейского района ещё один (очередной) раз в своей жизни стал участником события всемирного масштаба — Суда Истории над нацизмом:

«Началась большая и непрерывная работа по допросу военнопленных, которая проходила в следственной части ЗУА. Работа была изнурительной, но интересной. Спали всего 2–3 часа в сутки, а в конце апреля, 1 и 2 мая, не спали совсем. Допрос пленных строился по определенным вопросам, да и допрашивали только старших офицеров и генералов (главарей Вермахта), а также приближенных Гитлера.

Для меня самым запоминающимся фактом был перевод подписанного Вейдлингом документа о капитуляции Берлина и допрос пленных немцевполковников, стоявших во главе секторов обороны города Берлина. Они подробно рассказывали об организации обороны большого города и тактике ведения боя в нем. Они же подтвердили весть о самоубийстве Гитлера и его жены Евы Браун, указав на их нахождение в воронке от снаряда за бункером, где действительно были найдены.

2 мая я сопровождал двух пленных полковников, посланных для переговоров с немцами, которые продолжали сопротивление в укрепленных пятиэтажных зданиях, несмотря на документ о капитуляции, подписанный Вейдлингом. 3 мая в составе разведотдела 33-й сд осматривал центральную часть Берлина, лежащую в руинах, и фотографировался у стен Рейхстага, на фасаде которого красовались уже надписи советских воинов.

9 мая 1945 года я был включен переводчиком в рекогносцировочную группу, которая выехала в город Гарделеген (Нижняя Саксония) для проведения переговоров с представителями командования 5-й английской бригады по определению демаркационной линии (границы) между восточной (советской) и западной (английской) зонами оккупации. Работа группы продолжалась около 2–3 месяцев. Именно в это время и появился мой интерес к английскому языку. К концу работы в этой группе я довольно легко мог понимать английскую речь и выражать мысли на простом английском языке.

В конце августа группа в составе 15 человек (офицеры ЗУА) была направлена для работы в английской и американской зонах по репатриации советских граждан, угнанных в первые годы войны из западных областей СССР, а также военнопленных, взятых в плен и размещенных в различных лагерях на территории Германии. Задачей группы было выявление этих лагерей, перемещенных лиц и выявление желающих вернуться на Родину. Сотни людей удалось вернуть домой.

Одновременно переводчикам группы приходилось участвовать на Нюрнбергском процессе, переводить показания свидетелей из офицеров немецкой армии, подтверждающих как личности подсудимых, так и преступления, совершенные ими против человечества.

В течение 1947–1949 годов работал в фильтрационных пунктах на демаркационной линии и переводчиком в немецких вновь формируемых войсках, которым в это время передавались функции по охране границ между зонами».

Уже утром 2 мая 1945 года на исколотых пулями и разбитых снарядами колоннах и стенах Рейхстага стали появляться первые надписи. За несколько суток утвердилась традиция: победители, словно на важном историческом документе, оставляли свои подписи на Рейхстаге. Штыками, ножами, углем и краской превращали они эти стены в «скрижали истории». Всем в нашем городе известна надпись «А мы из Пензы». О том, когда она могла быть сделана, рассказал заведующий экспозиционно-выставочным отделом Пензенского краеведческого музея С. О. Юдин: «В марте 1961 года в наш музей из Центрального государственного архива кинофотодокументов поступили интереснейшие документы: письмо и три фотоснимка, на которых мы можем наблюдать эту самую надпись. Первые два снимка датируются 7 мая 1945 года, третий снимок сделан также в мае, но, вероятно, чуть позже, судя по тому, что штурмовые лестницы убраны в сторону. Надпись «А мы из Пензы» хорошо видна, она сделана на подножии второй с левой стороны колонны при входе в Рейхстаг и расположена чуть выше надписи «А мы из Москвы…». Существует снимок около этой же самой колонны, сделанный 6 мая 1945 года. На нем запечатлены летчики 129-го Гвардейского истребительного авиационного полка. На этом снимке расположение на ступенях штурмовых лестниц точно такое же, как и на снимке от 7 мая. И подобных снимков, где в кадр попадает наша, так сказать «пензенская», колонна, достаточно много.

Пожалуй, самый знаменитый из таких снимков, знакомый всем жителям Пензенской области, был опубликован в газете «Пензенская правда» от 30 апреля 1985 г. На нем под надписью «А мы из Пензы» запечатлены семь человек. В редакцию газеты его принесла лейтенант медицинской службы Т. Г. Кондрашова. На снимке среди пяти офицеров-мужчин запечатлен и Владимир Васильевич Авдеев. Он, тогда младший лейтенант, пришел к Рейхстагу вместе с друзьями. На площади сумели отыскать дивизионного фотографа, который и сделал фотографию. На нижней ступеньке встали две девушки из армейского медсанбата, одной из них и была Т. Г. Кондрашова».

...В ходе Берлинской операции Красная Армия потеряла 78,2 тысячи человек убитыми, 274 тысячи получили ранения. Более 600 участников операции были удостоены звания Героя Советского Союза, а 13 военнослужащих удостоились этого звания дважды. Владимир Авдеев приказом от 23 августа 1945 года был награжден орденом Красной Звезды. В наградном листе он характеризуется как знающий свое дело, с честью и ответственностью выполняющий доверенную ему работу офицер, в образцовом порядке содержащий доверенное ему секретное делопроизводство.

В 1956 году Авдеев вернулся в Пензу. Работал ассистентом, старшим преподавателем и заведующим кафедрой английского языка ПГПИ им. В. Г. Белинского. Декан факультета иностранных языков в 1968–1981 годах.

«Мне посчастливилось лично знать Владимира Авдеева. Когда я пришел на работу в институт, он уже был деканом. Студенты его обожали. Когда нужно было поговорить со студентами строго, преподаватели обращались к его заместителю. Таким мне запомнился Владимир Васильевич Авдеев — человек с добрейшей душой и большим профессионализмом», — вспоминает профессор ПГУ Вячеслав Власов.

Не стало Владимира Васильевича 3 декабря 2007 года. Его имя в университете не забыто, ежегодно здесь проводится названная в его честь научная конференция — «Авдеевские чтения».